|
ОСТИН ПАУЭРС
Про одних людей говорят, что они словно вырублены топором, про других, что сотканы из воздуха. Есть те, кто рождены с печатью на лице, и те, кто со звездой во лбу.
Некоторым не везет в самом начале - изюминок им не достается при рождении, таких трудно запомнить.
У меня появился знакомый, которого трудно забыть. Он написан маслом, краски положены в три слоя, особенно много красной. И изюма при его создании было потрачено килограмма два.
Зовут Остин, хотя он наш, из Москвы, как сам говорит, «с Лось-Анджелеса» - из района Лосиного острова. Покинул Лось-Анджелес давно, лет тридцать назад. О той жизни вспоминает с удовольствием:
- Нас двое было таких фарцовщиков в Москве, у которых был мерседес. Это я и муж Аллки - Болдин. Поняла, про какую Аллку говорю?
- Конечно - говорю, - кто же Пугачеву не знает?!
И дальше слушала Остина и уже не удивлялась, когда известные фигуры появлялись в его рассказах в виде «алки», подчеркивая способность рассказчика быть с ними на короткой ноге. А что, вполне возможно так и было. Всем были нужны зимние сапоги и духи «Опиум», а где взять эти вечные ценности многие не знали. Остин знал. Поэтому в Нью-Йорке оказался раньше многих и не потерялся там, наоборот. Все у него и там было не хуже в Москве:
- В Нью-Йорке мы большие дела делали. В магазине коробки от японских магнитофонов брали, начиняли их самопальной фигней и в России отправляли. Какие времена, какие люди были. Представила?
И смотрит на меня, ожидая удивления.
Глаза у Остина маленькие, теряются на его большом лице. Но глаза в Остине не главное.
Главное- это какое-то беспокойство, которое разрывает его. Может, скука так в нем бродит и мучает. Не на ком ему глаз остановить, все люди довольно приличные, без фантазий - такая тоска.
Ему бы как в кино жить. А у нас не кино, у нас обычная жизнь без дефицита, и если случается русский концерт, так и то редко.
Я с Остином на таком концерте и познакомилась, он рядом сидел, но на сцену смотрел лишь изредка – видел все это уже. Хотя концерт тоже в своем роде явление. Цыганский ансамбль был, оперная певица была, блондинка с аккордеоном клала голову на свой инструмент будто на подушку. И аргентинское танго было, с резкими поворотами головы и дерганьем ножки. После пары наших аргентинцев, украинский танцор вышел на сцену и станцевал в одиночку очень мужской танец: никаких тебе выяснений отношений - самодостаточный танец.
Остин сказал:
- Я с этим танцором Сергеем лично знаком.
Остин многих артистов знал лично, но не всех. Про одну певицу я ему рассказала важное:
- Она жена Миши.
- Какого Миши? - заинтересовался он – усатого такого, баптиста с дилершипа?
- Нет, другого Миши - без усов.
Остин замолчал - задумался или вспомнал что-то. Может свои старые дела на Колхозной площади.
Во время антракта, в его рассказах краски сгустились: 90-е годы, коронованные люди, солнцевские. Много всего случилось, многих покойников он помнил живыми и стройными. Так много, что не верится. Дели на сорок, или даже на сто.
Но не во всем. На вопрос: «Сколько у тебя детей?» быстро ответил:“ семь”, а ведь их наверняка больше.
Остин поспешил перевести разговор с детей на что-то более существенное. На ноги свои попросил посмотреть. Размер - 47. И кроссовки удивительные, никогда таких не видела: подошва алая, фигурная, как в огне и пене, вот какие кроссовки. Остин похвастался:
- Их мне Овечкин подарили
- Тот, который самолет в Японию угнал.
- Да нет! Ты что Валерку не знаешь...
Он расстроился, поняв, что известного хоккеиста я путаю с героями старой истории. Вздохнул и спросил про другое:
- Про Отари Квантришвили слышала.
- Которого в бане убили?
Запоминаются из недавней отечественной истории особенно дикие факты - убийство человека в бане из таких.
- Отарик много хотел,- начал вспоминать Остин. - Ему сказали:" Остынь, грузин!", а он не услышал. У меня близкий друг, коронованный человек, верующий очень, понимаешь. Так что я много знаю. Не все конечно, так, в общих чертах. Друг говорил: “Ты в наши дела не лезь, потому что сидеть не всем дано. Берег меня. Спрашивается, для чего?!
Скучно и тесно здесь Остину. На запястьях у него браслеты, очень похожие на наручники, в таких далеко не убежишь, не разгуляешься - время не то. Руку в наручниках мне протянул и показал на пальце указательном перстень с большим прозрачным камнем. Спросил:
- В камешках понимаешь?
- Понимаю, что это не бирюза.
- Все ясно.
Под занавес Остин рассказала историю своего рождения. И там тоже не обошлось без людей известных, интуристов и политических деятелей. Я долго изучала брови Остина, очень какие-то знакомые брови, и думала, что все может быть.
Чем больше он рассказывал о себе, тем больше верила.
Надо им верить и слушать, потому что люди, написанные маслом, редко нынче встречаются, вымирают что ли, вместе с профессией фарцовщика. И остаются вокруг одни приличные люди, которые глупостей не говорят, не сочиняют и даже их не делают – не умеют.
|
|
-middle.jpg)
|
-middle.JPG "БУДЕМ УЧИТЬ РЕБЕНКА ЧИТАТЬ?")